Лингвистический энциклопедический словарь - вре́мя

глагольное — грамматическая категория глагола, являющаяся специфическим языко­вым отраже­ни­ем объективного времени и служащая для темпоральной (временно́й) локализации события или состояния, о котором говорится в предложении. Эта локализация является дейктической, т. е. соотне­сён­ной прямо или косвенно с реальным или вообра­жа­е­мым hic et nunc ‘здесь и теперь’. Она заключается в указании посредством противо­по­став­лен­ных друг другу временны́х форм (глагольных времён) на одновре­мен­ность, предшест­вие или следование события моменту речи или — в случае так называемой относи­тель­ной временно́й ориентации — какой-то другой точке отсчёта. В некоторых языках формы времени указывают и на временну́ю дистанцию (близость или отдалённость события). Локализация, даваемая категорией времени, может сочетаться с более детальным указа­ни­ем времени при помощи лексических и синтаксических средств (обстоятельств времени, соответ­ству­ю­щих союзов и т. д.).

В современном русском языке глагольные времена, при их прямом употреблении, опреде­ля­ют событие непосред­ствен­но по отношению к моменту речи как одновре­мен­ное (настоя­щее время), предшествующее (прошед­шее время) или последующее (будущее время). При относительном употреблении, например в придаточных предложениях, завися­щих от глаголов мысли, чувства и речи, событие ориентировано по отношению ко времени действия главного предложения: «Ему показалось, что в доме кто-то ходит»; «Он сказал, что приедет».

В ряде языков существуют специальные «относительные» времена, дающие сложную, двух(и даже трёх-) ступенчатую ориентацию, т. е. ориентирующие событие по отношению к какой-либо точке отсчёта, локализуемой, в свою очередь, относительно момента речи. Таковы «времена предшествия» — предпрошедшее (плюсквамперфект), предбудущее (лат. futurum exactum) и перфект, впрочем, занимающий в системе относительных времён особое место; «времена следования», например будущее в прошедшем (лат. futurum praeteriti), и времена, совмещающие следование и предшествие («будущее предварительное в прошедшем»). Некоторые исследователи выделяют ещё «времена одно­вре­мен­но­сти», например как «прошедшее одновре­мен­но­сти» («настоящее в прошедшем») трактуют имперфект старославянского, латинского, французского, болгарского и некоторых других языков.

Особый случай представляет переносное, метафорическое употребление времён, когда говорящий мысленно переносится в другой временной план, как бы заново «проигрывая» прошлые события (так называемое историческое настоящее: «Иду я вчера по улице») или предвосхищая будущие («Ну, я пошёл», «Мы погибли»).

В непредикативных формах глагола (вербоидах) выступает, как правило, относительная ориен­та­ция — на время существования ситуации, описываемой сказуемым соответ­ству­ю­ще­го предложения. Ср. деепричастия русского языка, указывающие, в зависимости от вида глагола, либо на одно­вре­мен­ность сопут­ству­ю­ще­го действия главному («прощаясь, говорил...»), либо на его предшествие («простив­шись, пошёл домой») и на наличие состояния-результата («сидел сгорбившись»). Значения одновре­мен­но­сти, предшествования и следования действий и другие временны́е отношения между действиями, выражаемые глагольными формами, некоторыми языковедами выделяются в особую языковую катего­рию — таксис.

Средства выражения категории времени в языках мира разнообразны. Нередко даже в одном языке используются на равных правах синтетические и аналитические формы (ср. «пишу» — «буду писать»).

Категория времени тесно связана с категориями вида и наклонения, что иногда затрудняет её выделение. Времена дифференцируются по виду (например, в славянских языках). В косвенных наклонениях противопоставление времён отсутствует (например, в русском языке) или сведено к минимуму. Наличие во многих языках нескольких отдельных времён в рамках прошедшего, а иногда также в рамках настоящего и будущего, бывает обусловлено не только наличием относительных времён, но и существованием между соответ­ству­ю­щи­ми формами смысловых различий, относящихся к области видовых (аспектуальных) значений. Именно так противостоят друг другу в ряде языков аорист и имперфект. Видовым, по крайней мере по происхождению, является в некоторых языках и противостояние перфекта другим формам прошедшего времени. Яркая модальная окрашенность будущего времени и особенно будущего в прошедшем, побуждает многих учёных исключать эти формы из категории времени и относить их к категории наклонения. Привлечение данных по неиндо­евро­пей­ским языкам показывает, что вид, время и наклонение нередко выступают в нерасчленённом единстве. Так, основные формы арабского глагола, так называемые перфект и имперфект, выражают нерасчленённо значение вида и относительного времени: перфект — значение завершенного действия, предшествующего «точке отсчёта», имперфект — значение незаконченного действия, одновре­мен­но­го ей. Глагольные формы бирманского языка, америндских языков хопи и меномини, некоторых австралийских языков нерасчленённо выражают время и наклонение.

Уже Аристотель выделял время как характерную особенность глагола в отличие от имени. Позже в европейской научной традиции учение о категории времени опиралось главным образом на систему глагольных времен латыни, различающую основные и относительные времена. Соответ­ствен­но М. В. Ломоносов насчитывал в русском языке 10 времён, трактуя в ряде случаев видовые и некото­рые близкие к ним различия как временны́е. С осознанием категории вида количество выделяемых времён уменьшалось, и в середине 19 в., отчасти в связи с неразгра­ни­че­ни­ем прямых и метафорических употреблений форм времени, была выдвинута теория об отсутствии категории времени в русском глаголе (К. С. Аксаков, Н. П. Некрасов). Более адекватную картину категории времени в русском языке и в его истории даёт А. А. Потебня. Употребление времён русского глагола подробно описано в работах А. А. Шахматова, А. М. Пешковского, В. В. Виноградова, Н. С. Поспелова, А. В. Бондарко и других.

В современном зарубежном языкознании значит. распространение получила реинтер­пре­та­ция традиционной теории времён, предложенная Х. Рейхенбахом и оперирующая тремя понятиями: событие (E — от англ. event), момент речи (S — от speech moment) и момент референции, соотнесения (R — от reference). Последний может совпадать с моментом события (например, в простом прошедшем времени английского языка, в будущем времени), или с моментом речи (в английском Present Perfect, или с тем и другим моментом сразу (в настоящем времени) или не совпадать ни с тем, ни с другим (например, в плюсквам­пер­фек­те, в котором все три момента выстраиваются в последовательность E — R — S). Близкую систему с другой символикой предложил У. Э. Булл.

Перспективно рассмотрение категории времени с позиций лингвистики текста, основанное на отграничении эпического повествования от других видов сообщений. Предшественником этого подхода был А. Белич, выделивший сферу «синтаксического индикатива», в котором употребление всех форм времени соотнесено с реальным моментом речи, и сферу «синтаксического релятива», в которой прошлое как бы полностью отрешено от реального настоящего и изображается само по себе. Э. Бенвенист разграничил «план речи», использующий во французском языке все времена, кроме «аориста» (passé simple), и все три грамматических лица, и «план истории», использующий только «повествовательные» времена (во французском языке — аорист, имперфект, плюсквамперфект, конструкцию «il allait partir», но не сложный перфект) и — в чистом случае — только 3‑е лицо единственного и множественного числа. Х. Вайнрих на материале ряда романских и германских языков разработал концепцию, соответ­ствен­но противо­по­став­ля­ю­щую времена «обсуждаемого» и времена «повествуемого» мира (besprochene und erzählte Welt).

Ю. С. Маслов.